Я задула свечу, отраженную в бледном бокале,
И укутала плечи озябшие в плюшевый плед.
Мы остались одни в опустевшем прокуренном зале,
Где меж клавиш рояля опять заблудился рассвет.
Прогони тишину! Не осилить ее бесконечность.
Дай почувствовать шаг, уводящий меня в западню.
Вновь ко мне забрела молодая шальная беспечность,
Растопила камин и придвинула кресло к огню.
Я тебе не дарю светлых замков из теплого воска,
Ни проторенных троп, ни живительной влаги ручья.
Из крупинок любви образуется целая горстка,
Из пяти странных букв собирается слово НИЧЬЯ.
В зазеркалье души нам смеются в глаза отраженья,
И по узкой канве робко вышит узором рассвет.
Мы рисуем лицо, не меняя его выраженья,
И срываем слова, составляя нехитрый букет.
Но как хочется вновь прикоснуться губами к запястью...
И синицу в руках, как-то вдруг, предпочесть журавлю.
Мне так мало тебя для простого и зыбкого счастья,
И пяти странных букв, не вместившихся в слово ЛЮБЛЮ..
И укутала плечи озябшие в плюшевый плед.
Мы остались одни в опустевшем прокуренном зале,
Где меж клавиш рояля опять заблудился рассвет.
Прогони тишину! Не осилить ее бесконечность.
Дай почувствовать шаг, уводящий меня в западню.
Вновь ко мне забрела молодая шальная беспечность,
Растопила камин и придвинула кресло к огню.
Я тебе не дарю светлых замков из теплого воска,
Ни проторенных троп, ни живительной влаги ручья.
Из крупинок любви образуется целая горстка,
Из пяти странных букв собирается слово НИЧЬЯ.
В зазеркалье души нам смеются в глаза отраженья,
И по узкой канве робко вышит узором рассвет.
Мы рисуем лицо, не меняя его выраженья,
И срываем слова, составляя нехитрый букет.
Но как хочется вновь прикоснуться губами к запястью...
И синицу в руках, как-то вдруг, предпочесть журавлю.
Мне так мало тебя для простого и зыбкого счастья,
И пяти странных букв, не вместившихся в слово ЛЮБЛЮ..